Форум » » Третий, ориджинал, цикл Оutlaw, R, драма/романс/мистика/фантастика (от 5 окт) (окончание) » Ответить
Третий, ориджинал, цикл Оutlaw, R, драма/романс/мистика/фантастика (от 5 окт) (окончание)
tery: Название: Третий Фандом: авторский мир Оutlaw Рейтинг: R Жанр: драма/романс/мистика/фантастика Пэйринг: Шон Дэлмор / Винсент Эштон. На фоне «классические» пейринги цикла: Шон/Дэрек Смит и Шон/Рамирес Вентура. Статус: Закончен. 3 части. Предупреждения: пара ругательств. И! Категорическая просьба не воспринимать описанную в произведении Армию как нечто, жёстко соответствующее реальности. Выставленный жанр «фантастика» относится как раз к показу весьма приблизительно представляемой мною сферы жизни. Возможно, уместно говорить об АУ, но не относительно реалий цикла «Оutlaw», а относительно объективной картины жизни в американских вооруженных силах.
Ответов - 1
tery: Глава 4 *** Я всё видел. Я даже практически всё слышал – после начала масштабной модернизации оборудования в Мидлтоне у меня есть качественные глаза и современные уши почти повсюду, не исключая все тренажерные залы. Поэтому можно было не особенно торопиться с назначением нового инструктора Z-51 – я отлично знал, что кризис у толковых ребят миновал, и они на удивление стабильно держатся самостоятельно. Ну, надо всё же признать, что достойной версии преемника у меня по-прежнему не возникло. Те же данные с камер успокоили меня насчет Эштона. Нет, не успокоили, но… Тогда, после нашей с ним «уборки» в комнате безнадежно отсутствующего инструктора, я не хотел поручать ему относить коробку с вещами Дэлмора на склад, планировал заняться этим сам или на худой конец поручить Будворсу, но Эштон практически проявил неповиновение – дождался меня у выхода из казармы, аккуратно вынул у меня из рук чёртову коробку, игнорировал всё, что я пытался сказать, и ушел в сторону складских помещений. Ладно, подумал я, может, хоть частично сбудется мой план насчет избавления от ранящих деталей, множество которых, как оказалось, связывало нестандартного курсанта с идеально подходящим ему инструктором. Я поспешил к себе, за наблюдательный пункт, и успел удостовериться, что коробку Эштон благополучно сдал без малейших намеков на инцидент. Зато потом, с наступлением темноты, стёрся начисто. Нигде его не было: ни в казарме, ни на периметре, ни в одном помещении, даже в закрытом баре, даже в опечатанном хранилище опасных препаратов в медчасти… Я искал, но не находил. Эштон не покидал Мидлтон, но бесследно исчез. Я прислушался к себе и… решил рискнуть – дать ему ночь на примирение с собой. Не поднимать секьюрити и не искать парня силами охраны. Наблюдал за казармой, ждал, когда он, наконец, объявится, и их общая мрачная попойка шла почти мимо сознания. Не стоит этот инцидент вмешательства. Это, разумеется, против правил, но чёрт возьми – им не повредит, и даже, я надеялся, пойдет на пользу. К утру Эштон действительно не обманул моих ожиданий – вернулся, живой и адекватный, в неожиданной компании Коннора Эйса. Причем, судя по дальнейшему взаимному поведению двоих антицентров группы, им обоим пошла на пользу, как ни странно, именно пропущенная пьянка. Они больше не грызлись между собой – ни эти двое, ни остальные. Ночная несерьезная драка Брауна и Лимойна оказалась последней. Z-51 замерли, сосредоточились и стали маленьким монолитом. Оба парня – лидеры формальный и неформальный – на удивление разумно взаимодействовали, забыв вражду, поддерживали друг друга. Эштон спокойно подчинялся Эйсу, вводя меня в ступор, Эйс самозабвенно кидался защищать Эштона от штрафников на стрельбище… Сумасшествие заразно. Я здорово угадал с материалом для дэлморовских экспериментов. Они изменились. Причем эти двое – как-то враз, а из них Эштон интересовал меня куда больше. Неужели Коннор Эйс сумел так благотворно подействовать на нестабильного, опасного в своем ужасающем саморазрушительном состоянии Эштона? Неужели примерный, исполнительный, надежный, но, прямо скажем, не самый умный и бесспорно не тонко организованный курсант сумел за одну ночь чёрт-те где – где они там прятались? – довершить начатое мной? Я неожиданно для себя самого вышиб идущего ко дну своей души парня из депрессии на уровень глупой надежды, с четвертой на третью ступень, так неужели Коннор Эйс взял и дотащил его до верха? На первый взгляд так и есть – Эштон был вполне разумен и готов не только тупо подчиняться, но и действовать самостоятельно, он не хватался за оружие вне стрельбища и не кидался на людей, он не огрызался и не орал ни на кого, он не разбивал двери кулаками… Он не был на второй ступени. И уж точно не на первой. Он был, похоже, внизу. Парень, видимо, за ночь ухнул к чёртовой матери до самого «ground zero». Он наверняка снова пережил депрессию – спасибо мне, это я дважды прогнал его этими душными тоннелями… – и я не знаю, присутствовал ли при этом Эйс, понимал ли он, что происходит, помогал или мешал. То, что теперь Эштон ровно к нему относился, ничего не значило – в те дни у нас был новый Эштон, потому что прежний… потому что прежнего не стало. У нового могло обнулиться всё, вплоть до отношения к власти. Это прежний был ершистым и задиристым, ядовитым и непримиримым бунтарем, а тот, кто спал на койке Винсента Эштона после той ночи, мог быть в корне иным. Ведь Эштон, в конце концов, прибыл в пункт назначения – на станцию Принятие. И вот результат… Мальчишка оказался сильнее, чем я думал. Процесс завершился, а он сумел сохранить живыми тело и даже разум. Вероятно, ему пришлось заплатить за бесценный опыт своим характером, своей наивностью, вероятно, чем-то еще таким же незаметным, но важным, но я недостаточно знал Винсента Эштона, чтобы судить. Да и времени у меня оказалось немного. Может, я и разобрался бы… но ситуация ураганным образом изменилась. И я благодарю бога, что оказался на рабочем месте и мог за всем наблюдать. Будворс тогда влетел в кабинет и выдал, что на территории базы находятся двое из АНБ. Я вздрогнул, а лейтенант повторил, выделив голосом ключевое слово – два совсем незнакомых аэнбэшника. Что за новости… Я проследил их путь по Мидлтону, удостоверился, что административный корпус не входит в сферу их интересов, и похвалил себя за методичный подход к установке камер. В том тренажерном зале сложно было заподозрить потенциальную способность стать ареной эпохальных событий, но там же в данный момент были Z-51… а этот факт объяснял буквально всё. Странное стремится к непонятному – новый закон природы. Я как раз увлеченно ломал голову над причудливым разговором двоих явно нестандартных – и такое тоже бывает? – сотрудников НацБеза и одного из курсантов – не знай я, догадался бы с трех раз, какого? – когда с КПП поступило новое сообщение. Еще один из АНБ. Полковник. Молодой. И парень с периметра заикался в телефонную трубку. Ну, я всё уже понял… *** Да ну, нет, разумеется, не всё. Но я привычно отключил свою способность удивляться, и эта разумная мера спасла мое мироощущение в очередной раз. Даже когда они объявились на пороге моего кабинета – вдвоем, Дэлмор и Эштон – я выглядел собранно, трезво и очень здраво. Никто не стал крушить мне новую дверь. Эштон открыл очень аккуратно: разумеется, его активная фаза гнева уже нашла свое воплощение в недавнем мастерском хуке справа. Теми несколькими драгоценными кадрами я буду наслаждаться еще не один десяток раз. Мальчишка в вопиюще не похожей на форменную куртке обошелся без приветствий, скользнул в сторону, а из-за его спины вышел тот, кому навстречу я – встал. Капитан во мне не мог не сделать этого перед полковником. Но я молчал. И он тоже. Старавшийся быть незаметным Эштон нервно сжал кулаки. Неужели парень думал, что причина этой паузы – всего лишь он? Во многом, да. Но не только. Я первым нарушил молчание, потому что кое-что вспомнил: одну давнюю то ли угрозу, то ли обещание. – Похоже, пришел тот самый момент, полковник Дэлмор, когда мне нужно отдать вам честь? …Сэр? Тот досадливо поморщился с еле заметной ноткой облегчения. – Что за бред, Уоллес. Это лишнее, и всегда будет лишним. Потом он шагнул ко мне, как-то странно повел плечами, расслабился и улыбнулся. – Пожалуй, я готов признать право двинуть мне в челюсть и за тобой тоже. Эштон неудержимо покраснел, я же тренированно справился с моргательным рефлексом и парировал: – Пожалуй, это тоже лишнее. Дэлмор поднял бровь – ну, как угодно. Облокотился на спинку любимого кресла, сидя в котором, столько раз меня изумлял, вздохнул. – Так, начнем с того, что я предлагаю отдать Z-51 Норалану. – Кому?!… – Ты его знаешь, не прикидывайся. В присутствии курсанта такой тон… давненько я всё-таки с ним не общался, за три недели утратил навык. Но курсант-то… так сказать, из посвященных. Ладно. – Слушай, какой к чертям Норалан? Он не ты, у него еще выпуска не было! – У их группы выпуск через одиннадцать дней. – Как? – На меня не равняй, я никогда не был с ними официально. Они доучились, как люди. Протащить бумажки поскорее ты сумеешь, ребята запросто дотерпят до его оформления, а Клэй – оптимальный выход для всех. – Неужели? – Заметь, я не предлагаю Трикса. – Еще чего не хватало! – Норалан толковый, надежный парень, с ними сладит. И они его примут быстро, знают, что мы с ним… короче, найдутся у них с Клэем общие темы. Его характер – прекрасный компромисс. Уоллес, ты же не хочешь, чтобы я достал документы? И я не хочу. Просто подумай: такого, как Норалан, тебе очень не хватает в штате инструкторов. – Правда? – Истинная. – Я подумаю. – Далее. Вот этого рыжего, – Дэлмор не счел нужным комментировать очевидные вещи даже кивком, – …я забираю с собой. – Уже в курсе. Спасибо за камеры. – Я чуял, что ты наблюдаешь. Пожалуйста. Я вовремя свалил из-под твоего тотального контроля. – Дэлмор, но… – Тебе не стоит волноваться о нем, я беру его под полную свою ответственность. И официальную, и человеческую… просто он теперь мой. Всё. Он согласен – ты видел это сам. Винсент сирота, вопросов с этой стороны не будет, понадобятся подтверждения, любое бумажное дерьмо – передам через Баккуорти. – Хорошо, я понял. Дэлмор, а вот с парнишкой проблема всё же есть. Он насторожился. Не привык, чтобы ему перечили. Но я имею право. Он обманчиво ровно произнес: – И какая же? – А ты чуешь, что, несмотря на свое согласие, он тебе – не верит? Всё-таки Дэлмор очень быстро соображает. Он не стал ни удивляться, ни переспрашивать, ни выяснять у меня, что я имею в виду… вот в эту минуту я стопроцентно убедился, что Шон Дэлмор воспринимает меня действительно всерьёз. Он сразу же повернулся к застывшему Эштону. – Почему? Мальчишка глупо хлопал ресницами, переводя испуганный взгляд с меня на него и обратно. Мы застали его врасплох вовсе не с каким-то осознанным чувством, он был ошеломлен, но… не торопился опровергать. – Винсент? С каждой секундой промедления Дэлмор всё больше мрачнел. Медленно приблизился к нему, мягко взял за подбородок, заставил посмотреть себе в лицо. – Чёрт возьми, парень… что не так? Эштон с трудом давил дрожь. Глаза повлажнели, в них зарождалась жалкая, виноватая паника. – Шон, я… Всё так! Ты не думай! Просто… не знаю. Шон… я не… – Дэлмор. Они оба развернулись в мою сторону: один – с не мне предназначенной тревогой, другой – с неожиданной немой мольбой о помощи. – Дэлмор, я же не сказал, что он не верит – в тебя. Он тут только поэтому и выжил. Я сказал, что он не верит… скорее всего, в то, что сегодняшние события по-настоящему реальны. Ведь в учебнике написано, что рядом с гневом стоит отрицание, и этого никто не отменял. Я был абсолютно убежден, что не ошибусь в своем прозорливом предположении. – Это правда, Винсент? Умирая от стыда и отчаянного нежелания признаваться в такой постыдной девчачьей слабости, Эштон еле заметным кивком подтвердил. И снова покраснел. Рядом с Дэлмором он становится таким ребенком… это к лучшему. Если парень, ушибленный нерадостным детством, не стесняется снимать щиты, значит, доверяет. Старшему, сильному, тому, кто не обидит. Эштон же не виноват в том, что сомневается… он знает, что такое обман, он сталкивался с одиночеством, ему через многое пришлось пройти. А тот самый старший и сильный, талантливо изображая раздражение, пихнул мальчишку к стенке точно рассчитанным движением: чтоб долбанулся затылком, но не слишком сильно. – Бля, что за дурь! Лунатик нашелся! Тебя разбудить?! Я ведь быстро найду способ. А Эштон знал, что на самом деле тот вовсе не сердится. – Не-а… не надо. Не буди. Самое интересное во всем этом то, что в учебнике не сплошь правда. Там сказано, что дорога по пяти ступеням – это билет в один конец, а я стал свидетелем обратного. Я так старался помочь со спуском, задержать или смягчить, но добился ничтожного временного эффекта. Думаю, Эштон всё-таки чем-то обязан Коннору Эйсу за содействие на финальном этапе нисхождения, хотя ничтожен шанс на то, что помощник инструктора группы Z-51 понимал, что творилось, и отдавал себе отчет в важности своей роли. Наверное, ключ в том, что поднять может лишь тот, кто уронил. Лестница не стала эскалатором – превратилась в скоростной лифт, вознесла сумевшего не потерять себя мальчишку обратно, наверх, и сейчас он еще пока там, в кабине, но она прибыла по назначению, и створки уже раздвинулись. Поэтому я с полной уверенностью сказал Дэлмору: – Ничего, это временно. С ним пройдет, очень скоро, только ты никогда – слышишь? – никогда с ним больше так не поступай. И ни с кем другим. Он тихо ответил: – Да, Уоллес. Я понял. Но мне больше и не придется. Я добился чего хотел, дотянулся до всего, на что имею право, и теперь я такого ни с кем не повторю. Ты думаешь, мне было легко? – Нет, Шон. Не думаю. – Грехов на мне много, но эти были одни из самых гнусных. Я виноват перед таким огромным количеством людей, что мне как-то пришлось научиться с этим жить. Бросать я больше никого не стану, наоборот, займусь тем, что мне больше по душе – буду возвращаться, разыскивать и звать. Извиняться еще, наверное… – усмехнулся он. – Я вот только начал, но мне повезло уже как минимум трижды. Эштон у своей стенки счастливо улыбался. Я пожелал удачи им обоим. Эштон переборол робость, отважно шмыгнул носом и попросил не сильно наказывать Z-51, если они что натворят. Дэлмор настойчиво присоединился к этому требованию, а потом еще осведомился, успел ли я подумать насчет Норалана. Я махнул рукой и ответил, что для простоты мы будем считать, что полковник АНБ показал мне свои документы, и завтра же я сообщу элитнику, что у него есть работа. – А Трикс? – поинтересовался я вдогонку. Дэлмор туманно сообщил, что того вскорости вызовут в Форт Брагг для продолжения специализации, и чтоб я не мешал. – Да когда это я чему у вас мешал… – оскорбился было я, но Дэлмор обескуражил меня простым и четким: – Спасибо. Подошел к столу, схватил ручку, размашисто написал прямо поперек строчек очень даже важного хозяйственного постановления десяток цифр. – Это мой прямой номер. Баккуорти мне за это голову открутит, но обломается. Уоллес, звони мне без всякого стеснения, без твоих дурацких субординационных заморочек, даже если будет казаться, что ерунда – всё равно звони. Если тебе придет в голову идея об этом номере, значит, не ерунда. – Э… но я… Вау, вот так и сбываются мечты о неофициальных ниточках в высоких сферах. Тут уже даже что-то вроде корабельного каната. Стального троса. – Серьезно. Даже не по службе, просто с личными проблемами, вплоть до шумных соседей – звони. Мы так или иначе обязательно решим. – Мой сосед сейчас – сержант Майер! – Тем бо-о-олее… – начал Дэлмор, но Эштон воодушевленно перебил: – Супер! Шон, а можно я решу эту проблему прямо сейчас?! Покосившись на меня, тот осадил кровожадного мальчишку: – Не дорос еще. Через год я тебя сюда привезу на финальные испытания твоей группы, не зрителем, а участником, и только попробуй облажаться. – А если я пройду круто, ты отдашь нам Майера? – Посмотрим. Так-так, не забыть выслать сержанта в командировку как можно дальше ровно через одиннадцать с половиной месяцев! Какой бы он там ни был, но подобного он не заслужил. Под окнами посигналили. – Нам пора. Эштон собрался с духом, подошел. Видимо, специально для того, чтобы сделать мне приятно, приблизительно встал по стойке «смирно». – Капитан Уоллес, сэр, спасибо вам за всё. И – извините. Я польщенно пробормотал: – Вольно, э-э, курсант. Дэлмор встал рядом со своим рыжим. Церемонии привычно соблюдать не торопился, но тихо сказал: – Я тебе, Уоллес, проблем доставил несравнимо больше, чем он. И мне искренне жаль. Плюс в том, что меня больше не будет, а таких как я, больше нет. В любом случае – прости меня. – Не за что, – прошептал я. Вроде бы не совсем то, но как тут ответишь? – Да ладно… – невесело хмыкнул он. – Я не подарок, я в курсе. И туплю иногда, потому что тебя не сразу распознал. Восхитительно – это он. Меня. Распознал, видите ли, не сразу. О, я-то моментально его по полочкам разложил, прям с первого взгляда. – Так что – приношу официальные извинения за во множестве случаев неправильно выбранный тон, капитан Уоллес. – Прекрати ёрничать, зараза. То есть, заткнитесь, полковник Дэлмор. – Так точно, сэр. А окончательно поднял мне самооценку тот факт, что полковник спецслужб с высочайшим уровнем допуска молча вытянулся передо мной, скромным капитаном заштатной учебной базы U.S.Army Мидлтон, и абсолютно идеальным жестом отдал мне честь. Первым. И он не издевался. Господи, он, оказывается, прекрасно умеет это делать! Какое счастье, я сумел научить его за полтора года хоть такой уставной мелочи… Через пару минут внизу, под окном, взревел двигатель, и я начал осознавать, что вот теперь уж точно Дэлмор исчез из Мидлтона. И тут я треснул кулаком по столу так, что миссис Синклер подпрыгнула в приемной, холодный кофе побежал струйкой на ковер, а мне стало очень даже больно. Но обида и досада затмевали всё… Я забыл! Господи, как я мог забыть… вечно в его присутствии у меня вылетает из головы важное… Это так давно не дает мне покоя, неужели я упустил последний шанс? Ничего. Не паникуем. Выход есть. У меня остался его номер, ведь так? И однажды я напьюсь, доведу себя до нужной кондиции, наберу эти цифры – это совершенно не ерунда! – и спрошу Дэлмора, будь он проклят до двенадцатого колена… И я, наконец, узнаю, что же именно он делал тогда в трижды долбаной Анголе! Глава 5 *** А ведь Уоллес прав. Я сам не понимал, почему перед глазами плывет, будто я не спал трое суток, почему в ушах такая знакомая Ниагара, которую в тренажерке еще можно было свалить на испорченный душ, но не в административном же корпусе… Он за мной вернулся. Когда спускались на первый этаж, на пустынной лестничной площадке я прижал его к перилам и стал доказывать себе, что это не сон. Неужели у него действительно вампирские острые клыки? Я порезался о его зубы… но двадцати секунд и соленого вкуса хватило не до конца. Жестокий. Он отлепил меня и досадливо припечатал: – Ты так и не научился терпеть. Да что ты об этом знаешь, гад… Я промолчал, но он расслышал, привлек меня к себе и поцеловал сам. – Винсент, осталось совсем чуть-чуть. И кровь на губах превратилась в знакомое чудо – неоткуда ей было браться. Нет порезов. В его присутствии, в тесном контакте с ним раны зарастают моментально. Он еще поймал меня на том, что я дико по-детски ухватился за его руку, когда выходили, и плевать на возможных свидетелей. Кажется, я плакал всухую у него на плече совсем недавно перед кучей народа, так что мне плевать. Я ему отдамся на центральной площади и буду очень громко самовыражаться. Пошли они все. Так сон это или нет? Он мягко сжал мне пальцы, но предупредил: – Будешь так себя вести – Дэрек тебя сожрет. – Дэрек мной подавится. – Вот это правильно, – хмыкнул он, заменил ладонь на тяжесть руки на плечах, и мы шагнули за порог. Мне правда трудно собрать мозги… Разных Винсентов Эштонов было так много. Первый из них, похожий на всех, одинокий и стандартный, не дожил до своих девятнадцати и умер в тот день, когда нам сменили инструктора. Родился другой, жуткий, оскаленный и не понимавший сам себя, который достал всех, истерзался вдрызг и отмучился в ту дурманную эпохальную ночь в комнате в конце коридора. Третьему, счастливому до одури и от этого боявшемуся дышать, на роду оказалось написано совсем мало, но умирал он долго и мучительно. Всё было кончено в той шаткой деревянной коробке на высоте, посередине пути в небо, хотя больше бы подошел подвал. На полпути в преисподнюю я бы точно не остановился. Следующий Винсент Эштон… я так и не понял толком, какой он был, да и не очень-то стремился разбираться. Ни желания, ни сил на самокопание, ни смысла. Что-то он там пытался из себя представлять… Одно несомненно – он оказался, как бы это сказать, мертворожденный. А вот за нового меня я намерен держаться изо всех сил, зубами и когтями на всех конечностях. Это не сон, потому что таких снов у нормальных людей не бывает. А если я ненормальный, и это масштабный вынос из реальности в страну Сбылось, то я не дурак и обратно рваться не собираюсь. Мне и тут хорошо. Я всю жизнь проживу в этой обалденной стране, а если какой-нибудь мудак в белом халате рискнет меня отсюда вытащить и будет ждать благодарности, я ему глотку перегрызу. Винсент Эштон текущей версии будет последним в линейке. Я так решил. Когда мы с Шоном вышли из административного корпуса, Дэрек Смит и Рамирес Вентура спрыгнули с бампера нам навстречу. Да ладно, ему навстречу. Я тут так, приложение. Пока. – Шон, чур, за руль ты, – сразу заявил Дэрек, не замечая мое существование в упор. – Я с этим тупьём на периметре больше не общаюсь. – Да, он с ними поссорился, разобиделся и больше не разговаривает, – покивал Рамирес, направляясь к переднему пассажирскому месту. Однако Смит просек и успел первым, благо был ближе. Они еще сами им не надышались. Рамирес поморщился, но скандалить не стал. Он, похоже, не в пример адекватнее, и мне будет гораздо спокойнее сидеть сзади с ним, чем со Смитом. А на место впереди я до поры до времени и не рассчитываю. Они как раз такие, как я и представлял. Будет сложно, но я справлюсь. Взгляд Шона в зеркале заднего вида придаст мне сил. Непривычные к реалиям учебной базы парни глазели по сторонам и наперебой изощрялись, но я не слушал. Чёрт, эта куртка приятно пахнет… Я изучил коленку Рамиреса в подробностях, а когда набрался смелости покоситься налево на него самого, выяснилось, что он в данный момент не стеснялся изучать мой нахохленный профиль. Какой ужас, когда я отвыкну краснеть? Шон повернул на второстепенную дорогу, указал Дэреку на здание корпуса К в глубине квартала. – Там я жил одно время. – В этой коробке?! Хуже Канальских бараков… – Пошел ты нахрен, Смит! – почему-то сразу нахмурился Вентура. – О да, извини, твои бараки гораздо больше похожи на бараки. – Дэр, на Фэктори было то же самое, – примиряюще вмешался Шон. – Тебе виднее, я там не ошивался… – Ты только ко мне таскался, извращенец, Четтера по ночам ловить не так интересно, правда? Да, объединяющая их всех «прежняя» жизнь просто бросается в глаза. А ну-ка… – Шон!.. Они посмотрели на меня. Все. – Да, Винсент? Я надеюсь на голос. Твердо, чуть небрежно, по-взрослому. – Тебя искали. Я не всех знаю, но Роуд, Кэспер, Спарк… – И они пришли к тебе? – он немного удивлен. – Ну, вряд ли… к нам, скорее. Но ответил я. Он не стал уточнять, что же именно ответил тот я, который целых четверо суток учился жить без него. – Винсент, а они сейчас где, не в курсе? – Э-э, вроде вот там, у гаражей. Шон подрулил к обочине, затормозил. – Ладно, вы тут обсудите архитектуру Канала, а я пойду поговорю со старыми знакомыми. – Только недолго! – взвился Смит. – Мне тут неуютно. – Ой, какие мы чутко организованные, – не преминул ввернуть Рамирес, а Шон просто вылез и направился к гаражам. Дьявол, так и знал. Он оставил меня наедине с ними. *** И Смит будто только этого и ждал. Одним движением перекрутился, двинул по спинке сиденья. Теперь она не мешала ему сверлить меня бешеными зелеными глазами. Да, цвет не мой. – Ты, недоносок прыщавый, а ну колись – как тебе удалось затащить его на себя?! Неправда! С кожей у меня давно всё в порядке. Вот только с мурашками по спине и горлом… – Я… не… – Ага, вот только не заливай, что ты такой неотразимчик, что Шон сам на тебя запал! – Дэрек, – негромко и лениво произнес Рамирес, – против фактов не попрешь. Пацан здесь. – А ты не лезь! У него своего языка нету, мне ответить?! Чего ты за него вплетаешься, Вентура, думаешь, обломится? – Мне просто до тошноты надоели демонстрации твоей натуры, Смит. Достал ты до предела за две недели, как Шон с тобой уживался столько лет… – А вот это не твое уже дело! Раз вернулся за мной, значит, нравилось! – Да. Шону тебя не хватало. Это я сказал. Сам не понял, зачем. Они заткнулись. Дэрек хрипло переспросил: – Чего?.. – Он говорил мне. – Мать твою… Что, интересно? Да! Он про вас рассказывал. Наверное, я знаю про вас обоих больше, чем вы обо мне. Вот так. Рамирес медленно развернулся в мою сторону. – А… про меня? – Ну… например, сказал, что ему нравятся твои волосы. – Это я и так знаю, – довольно усмехнулся латино. Дэрек плюхнулся на спину, уставился в потолок. – Нихрена ж себе, Вентура… Дэлмору здесь не с кем было почесать языком настолько, что он обсуждал нас с тобой с этим ущербным недомерком. – Я не недомерок. Я совсем ненамного ниже тебя, Смит. И да – он обсуждал. Потому что факт действительно остается фактом, я здесь. – Затухни, мелочь, – задумчиво, с привычной грубостью отозвался тот, кому приходится делить со мной важное. «Прежняя» жизнь, наверное, примирила между собой этих двоих, несмотря на перебранки. Я же – другое дело. Ничего, Дэрек, я понимаю. – Я не мелочь, Смит. – Да неужели?! Он снова в боевом бешенстве. У парня ярость подвешена на близкий доступ, на моментал, есть такие приёмы, которые срабатывают до осознания необходимости их применить. А необходимости, может, и нет. Так что это приёмы для неуверенных. В чем же ты не уверен, Дэрек? Чего тебе не хватает, или в свое время не хватило? Ты похож на того Эштона, который носил свою любовь в себе, боялся ее показывать и рычал на всех, чтоб не заподозрили… – Я младше, но не хуже. – Хочешь, сейчас выволоку наружу и накормлю асфальтом? – шипит он, но я не слушаю. – Да, это я на Шона запал, а не он на меня! Хотя я ему нравился! Ты удивлен?! И это именно мне пришлось откровенничать, да! Но у меня получилось! Слышишь?! Получилось! Я просто ору на него, ему в глаза. Зря, наверно… Он сейчас правда мне врежет, и прав будет… Я нарываюсь. Бля, сегодня такой день, что самоконтроль – это не про меня. – Дэрек, а ты? Ты ведь тоже затащил его на себя, или как?! Неужели, бля, Дэлмор сам перед тобой откровенничал, а?! Или ты как раз такой неотразимый?! Точно врежет. А он не отвечает. Смотрит на меня так, что я его совсем-совсем не понимаю… и отворачивается от нас. Садится прямо, чуть сутулится и упирается взглядом в приборную панель. Рамирес тихо говорит: – Это было зря, парень. Но ты не мог знать. Проклятье… я уже успел порушить что-то к гребаной матери. Господи, выдрать язык… Нет, злоба – это чертовски поганый советчик, неужели я до сих пор не понял, недоумок? Смит прав был… и мы с ним так похожи, да. Дэрек выходит из машины, хлопнув дверью. Прислоняется к капоту, далеко не отходит, здесь не его мир. Копается в карманах в поисках сигарет, руки дрожат, мне видно. Я дергаюсь следом. Рамирес ловит меня за рукав собственной куртки. – Не надо. Не справишься, он… Сейчас Шон подойдет, всё решит, не ходи. Нет уж. Я буду отвечать за свои поступки. Любые. Если Шон подойдет и решит, что они уедут втроем, я хочу быть уверен, что сделал всё возможное, чтобы этого не случилось. Я встаю рядом, прямо перед ним, почти вплотную. До того, как он сообразит, как реагировать на это, говорю: – Хочешь – ударь меня, я не впервые тут наемся асфальта, только ты мне нужен. – Я?! Он хренеет, и я делаю заметку – его легко удивить. – Ты. Мне дьявольски нужна твоя помощь, и я сожру столько асфальта, сколько надо, только пообещай мне. – Иди нахер! – Его одного, – киваю на Вентуру, – мне не хватит. И заинтересовать Смита тоже несложно. – Рамирес, видимо, отличный парень, но кое в чем ты важнее. Это тебя Шон назвал своим другом, и о тебе первом он мне говорил. – А …его как? Назвал? Он забыл о пачке в руке, и я мог бы обнаглеть на утащить штучку, но я не хочу засвечиваться – меня трясет сильнее. – Сказал – он был мой враг, но это, наверное, изменилось же, да? Ответь мне. – Точно… изменилось. Но какого хрена ты мне гонишь… – Дэрек, я ничего о нем не знаю. О Шоне. Я просто малолетка из его группы, который… которому повезло. Я могу промахнуться, а мне важно. Мне он важен, понимаешь? Важней всего. Ты понимаешь. – Я не знаю, что такое Канал, почему там бараки, не знаю Четтера, и почему ты ловил Рамиреса ночью. Я вообще не в курсе, где он жил раньше, как вы познакомились, почему Шон такой и куда он меня повезет… я ни хрена не знаю, Дэрек! Господи, я опять ору. – Я полный ноль, ты прав, у меня нет ни-че-го, ни родных, ни дома, нихуя вообще, только он! И ни в какое сравнение с вами не иду, куда мне до Рамиреса, до тебя, я даже не знаю, что он пьет, смотрит ли телик, что он курит, водит, слушает, что он ест на завтрак, я никогда с ним не засыпал и не просыпался… Я облажаюсь моментально, я ляпну херню и оскорблю его, как тебя сейчас, и не пойму почему, и чего не надо было говорить… и это будет для меня пиздец! Просто не могу его потерять, не имею права, он – это всё… Я даже не знаю, как извиняться: вот тебе простого «прости, Дэрек» хватит?! Или нет? Скажи мне! Он отводит глаза. – Наверно. – А ему?! – Не ори. Не знаю. – Помоги мне. Ты с ним дольше, чем Рамирес, ведь так? Ты должен давать мне по башке на пару секунд раньше, чем я испорчу себе жизнь. – Ничего я тебе не должен. – Верно, тогда я прошу. Пожалуйста! Дэрек, будь у тебя раньше кто-то, кого ты мог просить о таком, ты бы… Вспомни. Насколько я понял, тебе приходилось извиняться в жизни. С твоим, с нашим с тобой характером – да. Разреши мне не повторить твоих ошибок… – Чёртов мальчишка. Отвяжись от меня. Слава богу. – Дашь мне закурить? – Держи. Это вредно. – Я переживу. Спасибо. – Пошел ты. Оказавшись снова в машине, я наглею окончательно. – Слушайте, я извиняюсь, но выпить у вас нет? Я б не отказался. Внимательно приглядываясь к Дэреку, севшему на свое место одновременно со мной, Рамирес отстраненно качает головой: – Не в этой тачке, парень. Подожди, за периметром оторвешься. Потом он вдруг резко разворачивается ко мне и громко возмущается: – Так, стоп, а с какого это гребаного перепугу мы должны с тобой, pandorgo, делить выпивку?! Смит заинтересованно поворачивается, я же вообще сползаю. Дьявол, я-то думал… бля, сейчас только полдень, до вечера я не доживу. – Нет, в натуре, Дэрек, я тут поразмыслил – а ты прав! Тот смотрит на латино так, будто впервые видит. – Реально, чего Шон таскает всякое отребье? Так и до благотворительности докатиться можно, что за новости? Мы с тобой понятное дело, Смит, сколько вместе прошли, а это мелкое недоразумение тут каким боком? Ничего, мы вдвоем его так загасим, сам сбежит. Еще и борзеет, на тебя задирается, то курить ему, то выпить… а про куртку мою вообще нет слов! Он же сам… – А ну снимай! Чего глазеешь, давай сюда, я серьезно! Рамирес со зверским лицом начинает сдирать ее с меня, и я автоматически тоже судорожно выпутываюсь. Толку, правда, мало выходит: секунд через десять дурного барахтания на заднем сиденье куртка всё еще полностью на мне, теплые ладони Вентуры не раз прошлись мне по плечам и ребрам, за бедро меня очень ощутимо ущипнули, а незаметно от Дэрека Рамирес мне еще и подмигнул. Господи, я вообще уже ничего не понимаю… я спалил уже все ресурсы организма в плане нервов, я функционирую на распоследних глубинных резервах. Как здорово, что у меня есть опыт находить в себе силы, когда их нет. – Бля, сучонок еще и сопротивляется! Дэрек, я его сейчас прирежу! Вместо этого латино с треском получает по затылку, и мы чуть не впечатываемся друг в друга губами. – Отлезь от него, ты что?! Вентура! – Не, а что такое? – Охерел ты к пацану вязаться? Слов нет… я вот Шону тебя заложу, что ты мелкому шмотку пожалел, посмотрим, что он скажет! Ты, как там тебя, не помню, правда снимай его тряпку завшивленную, раз он так осволочел, а что осень на дворе – так я сейчас печку включу, или… За всем этим мы не заметили, что Шон уже вернулся от гаражей. Садясь за руль, он буркнул, не вникая: – Вы что, какие печки… Так, валим отсюда, – мы уже выруливали на главную дорогу, – а то там чёртов митинг. Народ немножко удивился. Какого хрена я не успел переодеться! Вот и я тоже. Так и остался в белой куртке, а Рамирес незаметно придвинулся. У одежды его запах. Шепнул: – Вот тебе и нехитрый секрет непростого в управлении механизма Дэрек Смит. Заставь его делать противоположное и добьешься нужного. Проклятье, неужели мной тоже так легко управлять через мою поперечность? Надо взрослеть. Я шепчу ему в ответ: – А ты? Твой секрет? – Не всё сразу, – улыбается Рамирес. – Но, вообще, со мной проще. Его рука чуть дергается, словно он хотел меня коснуться, но раздумал. Я поднимаю глаза и вижу взгляд Шона в зеркале. Дэрек хмурится: – Эй, Вентура, ты там еще не угомонился? – Да всё о-кей, мы договорились, – откидывается Рамирес на дверцу со своей стороны, почти ложится, водружая ногу на сиденье. – Обойдусь без куртки, я и так красивый. А Винс мне должен будет. – Так вот как его зовут… – бормочет Дэрек. А я вдруг срываюсь с места и впиваюсь Шону в плечо. *** – Затормози! – В чем дело? Мы в полумиле от западного КПП, но я кое-что вспомнил. – Ничего, постой, я сейчас… Пока лихорадочно пытаюсь совладать со скользкой ручкой, Дэрек изумленно тычет пальцем в окно: – Он что, в последний раз хочет насладиться? Там полоса препятствий, и на ней работают какие-то совсем юные ребята под руководством незнакомого инструктора. А в двухстах метрах за полосой М-43, которых я ненавижу, лезут на вышку для прыжков. В другое время я бы перерезал им трос, но сейчас мне важно не это. Шон за моей спиной задумчиво говорит: – В той стороне, конечно, бар, но… Я захлопываю дверь. Бежать почему-то хочется изо всех сил, как будто от скорости что-то зависит. Хотя это не так: если она там, то она там, если нет – то нет, и ничего не поделаешь. А в то, что они без меня не уедут, я, наверное, уже поверил. Но всё равно бегу. А обратно иду шагом. М-43 пялятся мне вслед, и сержант Майер тоже, но плевать. Кто-то из зеленых юнцов на полосе запнулся, отвлекшись на меня, и полетел с каната в яму, и инструктор решает, а не повыяснять ли, кто я и по какому праву тут разгуливаю в одиночку, но плевать. Я нашел. А зрение у меня отменное, и солнце бьет исключительно удачно, так что я …вижу их разговор. Парни сидят в машине, ждут меня. Рамирес продвинулся вперед между сиденьями, трется, как ласковый кот, об откинувшегося назад Шона виском, скользит ладонью ему по груди. Дэрек косится на это практически спокойно, ухмыляется. А Шон смотрит на меня. Но я далеко. Он спрашивает: «И как вам?» И я чуть не сбиваюсь с шага. Судя по внутренней дрожи, я вроде как лечу с каната в яму. Как я мудро поступил, что вышиб в свое время из Лимойна пару уроков чтения по губам. Или лучше мне не знать? А Дэрек без паузы, со спокойным лицом уверенно отвечает: «Этот? Приживется». Рамирес перегибается еще, пытается заглянуть Шону в лицо. «Слушай, а ты… я так просто, на будущее… ты делиться им намерен или как?» Дэрек как-то возмущенно реагирует, отвернувшись от меня, так что я не знаю, как именно, но вижу, что Шон отвечает Рамиресу: «Ну, он же не моя собственность. Так что у него самого спросишь. Но – гораздо позже, Вентура, уяснил?» Рамирес довольно улыбается. «Я такое уже слышал, обнадеживает. Уяснил, дождусь». «Ты сорвавшийся с цепи маньяк, Вентура», – тянет Дэрек, – «мальчишку откормить-отмыть надо, потом уже…» «Сгодится и так, хотя ты прав…» «И мыть его будешь ты, да?» «Увяньте», – беззлобно обрывает их Шон, – «это я его нашел, и он мой». Господи, какие у меня перспективы. Но, Рамирес, я подумаю об этом позже, гора-а-аздо позже, потому что еще немного, и я как-нибудь психологично выгоню Дэрека с переднего сиденья и свернусь у Шона на коленях, или мы с ним вообще переберемся на заднее… Но сперва я закончу. Я остановился перед бампером, и Шон понял. Никто из тех двоих не умеет читать по губам, я почти уверен. Он вышел. Я протянул ему на раскрыт
полная версия страницы